«Письмо» от Людмилы Григорьевны

Напомню, что я никогда не работала по «алфавиту» с целью получить ответы на волнующие меня вопросы. Я знала, что это опасно. То, что «маятник» выбирал в текстах нужные для меня слова, я не расценивала как спиритизм, я думала, что так и должно быть. Ведь это и есть те «сверхспособности», к развитию которых я так стремилась!

Так вот после встречи с «мужчиной в черном» «маятник» начал настырно кружить над словами в книгах: «АНС», «генеральный директор», «Пучко», «письмо», «Москва»… Другие слова были мне еще больше непонятны — «ты должна продолжать...», «нужно продолжить...», «ты сможешь…», «в письме есть очень важная для тебя информация...»

Как только «маятник-Искуситель» усаживал меня заняться духовными практиками или целительством, «маятник-Хранитель» начинал «кружиться» над фотографией Л.Г. Пучко (на обложке книги [1]) и отмеченными выше словами. Вдруг я стала четко осознавать, что мне необходимо срочно лететь в Москву к генеральному директору с такой труднопроизносимой фамилией — Непокойчицкий. Наверное, со стороны мое поведение покажется, мягко говоря, странным. С одной стороны, я прекрасно знала, что Людмила Григорьевна умерла несколько лет назад, но с другой — я стала четко осознавать, что от нее для меня есть какое-то очень важное послание — «письмо», которое ждет меня в далеком московском издательстве.

Звонок в Издательство

Так продолжалось несколько дней. Была середина февраля 2014 г., у меня не было ни желания, ни возможности ехать в Москву (зачем ехать — у меня и так все получается!), но жить и работать, как прежде, я уже не могла. Неожиданно для себя самой я написала короткое электронное письмо в Издательство АНС. Но ждать ответа уже не было сил, и я решила немедленно позвонить туда и спросить об этом «таинственном письме» от Л.Г. Пучко конкретно для меня. Меня выслушали и осторожно спросили, знаю ли я о том, что Людмила Григорьевна умерла более трех лет назад?

Я ответила:

— Да, знаю, — и уверенно добавила, — но либо в юридическом отделе, либо у генерального директора есть для меня от нее письмо. На доводы сотрудников Издательства о том, что никакого письма нет и мне не нужно приезжать, я особого внимания не обратила, посчитав их не очень компетентными в этом столь важном вопросе. Сомнений у меня не было — ведь «маятник-Хранитель» сообщал мне обратное, а я привыкла ему доверять.

Удачное стечение обстоятельств

Решение принято. Надо лететь немедленно, чтобы утром быть в Издательстве. Муж и дети были, мягко говоря, удивлены моим решением прямо сейчас, ночью, лететь в Москву с целью, которую так никто и не понял. Но спорить со мной было бесполезно. Они надеялись, что билетов не будет. Но совершенно неожиданно все сложилось так, что я купила билет (причем последний!) на ночной рейс до Москвы. Правда, на обратный полет вечером следующего дня билетов не было.

— Что делать? Оставаться в Москве на несколько дней я не планировала. Для мужа такая неожиданная перспектива вообще была бы непонятна. Так хоть только на день в «командировку», да две ночи в самолете. Тем не менее, «маятник-Хранитель» меня успокоил, и вдруг мне сообщили, что кто-то сдал билет.

Ночной полет в Москву

Я улетела. И как потом поняла, совсем не зря... Показалось, что все преграды на моем пути в Москву «чудесным» образом «растворились». Но, видимо, «кому-то» крайне не хотелось, чтобы я получила «долгожданное письмо». В дороге у меня неожиданно разболелся живот. Более точно говоря, у меня стало болеть все внутри — от горла до паха. Такая странная «размазанная» боль была у меня впервые, но я терпела.

В самолете я задремала, а в голове постоянно крутилась неизвестно откуда появившаяся назойливая мысль: «нужно быстрее, а то будет поздно!»

В офисе

Дорогу в Одинцово я не помню совсем. В офисе меня не то, чтобы не ждали, а совсем не рады были видеть. Ну и, естественно, никакого письма мне не полагалось.

Генерального директора не было на месте, но мне пообещали, что он скоро будет. Я с мучительными мыслями дожидалась Геннадия Анатольевича. Мне предложили присесть. Сидя на стуле в холле Издательства, я поняла, что плотный «поток воздуха» поворачивает мою голову вправо и приподнимает вверх, заставляя смотреть на расписные пасхальные яйца, выполненные из дерева и стоящие на полке. Так и сидела в застывшей позе в течение нескольких минут. Затем «поток» повернул мою голову в противоположную сторону, к другой полке, где я увидела икону Божьей матери и фотографию Л.Г. Пучко. Когда это состояние отпускало меня, я пыталась убежать из редакции, понимая, что меня принимают за сумасшедшую, но плотный настойчивый «поток воздуха» появлялся снова и противостоял мне, не позволяя уйти, возвращая назад. Порой он напоминал мне порывы ветра от проносящейся мимо «фуры».

Я понимала, что со стороны выгляжу не вполне нормальной (психически нездоровой), и мне становилось очень стыдно за себя.